Л. П. Потапов писал, что у южных алтайцев шаманы имели "в течение жизни один бубен, в отличие от шаманов Северного Алтая" [Потапов, 1947, с. 175]. Но это не совсем точно. По нашим полевым наблюдениям, среди алтай-кижи их наиболее "могущественные" шаманы иногда имели одновременно два бубна. К ним, например, относился информатор А. В. Анохина Сапыр Туянин из рода тонгжоан (см. главу II, § 1). Первый бубен он сделал по воле своих предков-шаманов, второй же заставил сделать позже хозяин его родовой горы. Этот бубен был размером чуть меньше первого. Предназначался он для камлания в верхний мир. При помощи его Сапыр якобы стал "летать" также к месту обитания хозяина священной горы рода тонгжоан (по сообщению алтай-кижи Татьяны Салковны Тюхтене-вой, род тонгжоан, 1898 г. рождения, г. Горно-Алтайск, 1982 г. и информаторов из с. Бешпельтир, 1981 г.). Возможно, в отдельных исключительных случаях у южно-алтайского шамана могло быть и три бубна. Так, в коллекции Горно-Алтайского краеведческого музея хранятся три бубна, приобретенные от Самаул Иртаевой (ГАКМ, опись № 1 атрибутов шаманизма, экс. 20-22). К сожалению, в регистрационном журнале нет сведений о ней, о времени покупки и месте, откуда привезены бубны. Но они все относятся к первому типу алтайских бубнов по классификации А. В. Анохина. Поэтому их можно отнести к атрибутам шамана алтай-кижи. Сопоставление деталей этих бубнов и изучение рисунков на них позволяет сделать два предположения. Одно из них - все три атрибута принадлежали одному шаману, так как идентичны изображения духа-покровителя на внешней стороне бубна. Бубны были сделаны для него в разное время. Бубен № 22, имеющий всего три тройных рога, был изготовлен в самом начале деятельности шамана при его посвящении. Второй бубен (№ 21) он получил позже, когда "увеличилась" его сила. Об этом свидетельствует увеличение количества рогов - их стало семь тройных. Последний бубен (№ 20) шаману был сделан при достижении им пика могущества. За это говорит увеличение "мощи" рогов. Их тоже семь, но на каждом из них по семь выпуклостей (отростков). Этот бубен предназначался для совершения обрядов, посвященных божествам-небожителям, за что говорит наличие на внешней стороне бубна, в его правом верхнем углу, символической схемы верхнего мира - изображение солнца и четырех звезд. Такой рисунок наносили только на бубны "великих" шаманов, способных "подняться" на небо.

Другое предположение: в музей сданы бубны, принадлежавшие умершему "великому" шаману и его наследнице. Бубен № 20 принадлежал сильному шаману, имевшему два бубна. Первый его бубен, полученный им при посвящении, был повешен на дерево около его могилы, а второй, полученный позже от родового духа-покровителя, родственники оставили в его аиле и использовали как амулет или икону. В прошлом иногда алтайцы поступали и таким образом. Причем сыну, дочери или племяннику, заменившему хозяина этого бубна, передавали часть его привесок. Бубны же № 21 и 22 делались для шаманки, унаследовавшей дар от хозяина указанного выше бубна (№ 22 ей изготовляли при посвящении, а 21-й - позже). На ее бубнах нет изображения верхнего мира, так как шаманки не могли совершать камлание к небожителям. К сожалению, вопрос о возможности владения сразу тремя бубнами остается открытым. В целом можно считать установленным, что служители культа у ал-тай-кижи иногда имели одновременно два бубна.

Следует отметить, что шаманы южных алтайцев время от времени обновляли свой бубен. Это проводилось при "осквернении" шамана. Например, при смерти ближайших родственников каждый человек становился "нечистым". В таком случае шаман, по материалам А. В. Анохина, менял на бубне только шкуру, которой он его обтягивал, а все деревянные и металлические детали сохранялись. По данным Л. П. Потапова, шаман менял бубен на новый, когда умирал кто-нибудь из родных. Он оставлял от старого бубна лишь железный поперечный прут "кириш" и его подвески [Потапов, 1947, с. 175]. Последнее утверждение излишне категорично. Сохранение железных деталей являлось одним из обязательных условий обновления бубна, как и смена кожи на нем. Деревянные части заменялись в том случае, если они стали непрочными. Такое мнение высказывали наши информаторы из алтай-кижи. Причем круг родственников, после смерти, которых обновлялся бубен, был достаточно широк. Например, упомянутый выше К. Т. Манышев изготовил новый бубен шаману Индигею Мегедеку, когда у последнего умер двоюродный брат.

После "оживления" бубен становился сакральным предметом. Южно-алтайские шаманы хранили его в почетном переднем углу, под изображениями семейных духов-покровителей. Верующие могли трогать бубен только с разрешения владельца: для перевозки к месту, куда приглашен шаман, и для подсушки перед началом мистерии. Во время экспедиции удалось установить, что алтайские шаманы в зависимости от вида обряда изображения на бубне меняли. Например, для совершения тайылга - посвящения скотины родовым духам-покровителям - на внешней стороне бубна изображали солнце, радугу, звезды и дикого барана (кочкор). После совершения обряда новые рисунки смывались (по сообщениям М. С. Агылдаева, К. Т. Малышева и Т. С. Тюхтеневой).

Вольное обращение с шаманским бубном наказывалось будто бы весьма строго. Даже другой шаман мог пользоваться им только с разрешения хозяина и лишь тогда, когда был сильнее его и находился с ним в дружеских отношениях. В противном случае его постигало несчастье. Например, Абагай, будучи пьян, камлал с бубном и манъ-аком шаманки Бардам. За это его стали преследовать духи. Он хотел от них откупиться кут своей жены. Но сперва умерла она, а затем скончался и сам Абагай. Он был слабым шаманом, не имеющим костюма (по сообщению М. С. Агылдаева). Шаманский бубен якобы сохранял свое магическое свойство и после смерти шамана. Человек, который трогал бубен, повешенный на дерево около могилы, наказывался болезнью или умирал. В с. Бешпельтир Шебалинского района Горно-Алтайской АО нами было записано несколько вариантов легенды о мальчике, взявшем из лесу бубен Сапыра Туянина и из-за этого умершего через три дня (1981 г.).
Ритуальную верхнюю одежду для шаманов алтайцы шили из шкуры барана или овчины, мехом внутрь (см. фото 4, 5). "Выкраивали прямую спинку, прямые, несколько расширяющиеся книзу полы. Спереди кафтан был короче, чем сзади. Длина варьировала - до колен и значительно короче. Полы завязывали вязками встык, иногда левая пола немного заходила на правую. Подол и рукава обшивали каймой из цветной материи. К подолу пришивали короткую ровдужную бахрому" [Прокофьева, 1971, с. 60]. Рукава и грудь его украшали алтайской вышивкой, состоящей из линий перекрещивающихся под косым углом. На каждом углу вышивали кружок. Для вышивания пользовались конопляными или шелковыми нитками. Шубу украшали полосками из меха рыси, пришивая их в три ряда на рукавах - у запястья, локтевого сгиба и плеча. Ворот иногда обшивали мелкими птичьими перьями. На рукавах подвешивали пучки матерчатых или кожаных жгутов. На некоторых костюмах, на рукавах укреплялись медные колокольчики (четыре на левом рукаве, пять на правом) (с. 60-61).

Спину шаманской шубы покрывали куском кумача, иногда материалом желтого цвета (см. фото 4). На нем помещали изображения духов, металлические подвески, матерчатые и кожаные жгуты. На плечах пришивали торчком пучки птичьих перьев, к которым подвешивали короткие жгуты. "Между лопатками прикрепляли от двух до девяти куколок, сшитых из материи. На головы куколок часто нашивали пучочки перьев филина. Обязательными металлическими подвесками на одежде являлись две бляхи (солнце и луна). Кроме них имелись и мелкие бляшки (звезды), а также многочисленные колокольчики, бубенцы (кюзюнгю). Нашивались раковины каури, медные пуговицы. К некоторым костюмам подвешивали лук со стрелой - оружие шамана. От плеч спускались вниз две плоские, сшитые из материи змеи - многоголовые, многохвостые, изображающие чудовищ, охранявших шамана" (с. 61-62). К шубе алтайские шаманы пришивали пояс, с которого спускалась густая, тщательно оформленная бахрома из жгутов. На поясах было так много разнообразных разноцветных жгутов и лент, что костюм представлялся нарядной одеждой. "К поясу подвешивали девять расшитых узором игольников дочерей Ульгена, лапы беркута, колокольчики, шкурки мелких животных (в частности, горностая), высушенные головки птиц" (с. 62). Это описание сводное. Особо следует подчеркнуть, что костюм каждого шамана обладал индивидуальными особенностями. Он походил на костюм шамана-предка, от которого перенят дар общения с миром духов, но отличался количеством и видом привесок, имевших различное назначение: одни из них служили для вселения в них духов-помощников, по другим узнавали о степени или ранге шамана. Так, перья орла и совы прикреплялись в том случае, когда они, считавшиеся птицами Кудая (верховного божества), входили в число духов-помощников данного шамана, якобы прилетали к нему во время камлания и участвовали в обряде (по сообщению алтай-кижи Николая Андреевича Дядеева, род иркит, 1902 г. рождения; Айламаш Адыгмашевны Калановой, род тодош, 1910 г. рождения, с. Бешпельтир Шебалинского района Горно-Алтайской АО, 1981 г.). Антропоморфные изображения духов не всегда пришивались к ритуальной верхней одежде. Например, на костюме Сапыра Туянина они отсутствовали (по сообщению М. С. Агылдаева). Два длинных змееподобных привеска, сделанные из материи и изображающие, по мнению Е. Д. Прокофьевой, чудовищ, охраняющих шамана, были шаманскими драконами, являющимися ненасытными обжорами (по сообщению К. Т. Манышева). Аналогичное назначение приписывалось упомянутой выше привеске якутского шамана, называвшейся тысы тыймыыт.

Костюм шамана (по полевым материалам автора) время от времени частично обновлялся. После смерти близкого родственника с костюма снималось несколько кожаных кистей и заменялось новыми. Это выполнялось с целью магического "очищения" ритуальной одежды. Наряду с постоянными подвесками на шубе шамана могли быть временные. Например, ленточки из материи, называвшейся чалама, к костюму привязывали присутствующие на камлании в том случае, если они хотели узнать о своей судьбе. Когда их становилось слишком много, эти привески частично снимались с шаманских атрибутов.
Шаманский костюм, как и бубен, признавался священным предметом. Считалось, что его можно трогать только с разрешения хозяина. При перевозке костюма человек, посланный пригласить шамана, обязан был укреплять суму с шаманской шубой и шапкой на передний торок. За нарушение правил обращения с ритуальной одеждой духи подвергали человека строгому наказанию. Выше уже приведена легенда о шамане Абагае, умершем после самовольного пользования атрибутами шаманки Бардам. В связи с последним отмечу, что, по словам наших информаторов, у южных алтайцев костюмы шамана и шаманки были одинаковы (по сообщениям алтай-кижи М. С. Агылдаева, К. Т. Манышева, Н. А. Дядеева и др.).

В комплект ритуальной одежды шаманов южных алтайцев входила специальная шапка (куш перюк - шапка-птица) (см. фото 6, 7). Наиболее распространенный ее тип представлял собою "широкую (около 1/2 м) повязку. Раньше для повязки брали почти квадратный лоскут шкуры теленка оленя, рыси, а в более позднее время - ткань красного (реже коричневого) цвета. На ней вышивали тонкими суровыми нитками или шелком линии, разделяющие весь лоскут на три яруса (глазничный, лобный и затылочный), и нашивали раковины каури. По нижнему краю прикрепляли короткую бахрому из бус с раковиной каури на концах. К верхнему краю пришивали три пучка (в центре и по бокам) или ровно по всему краю перья филина, совы или беркута" [Прокофьева, 1981, с. 62-63] (см. фото 6, 7).

По окончании изготовления комплекта ритуальной одежды шаман обязательно проводил камлание, без крупных жертвоприношений. Хотя обряд совершался для удаления от манъака "скверны", приставшей от "рук нехороших людей", главный смысл его заключался "в определении пригодности или непригодности манъака к употреблению. Дух-покровитель... при камлании тщательно осматривает его и через внушение дает свое одобрение или неодобрение. Делаемые духом указания всегда исполняются: маньак исправляется, перешивается. Только после полного одобрения духа маньак становится священною одеждою и вступает в обычное употребление" [Анохин, 1924, с. 37].

У алтайцев комплект ритуальной одежды, состоявший из шубы, пояса и шапки, по мнению Е. Д. Прокофьевой, в "целом являлся символом птичьей шкуры. Бахрома изображала перья, вышивки - скелет птицы, отмечался и хвост птицы. Устройство и название шаманских шапок также отражает это значение костюма" [Прокофьева, 1971, с. 62]. Несколько иначе пыталась интерпретировать значение ритуальной одежды южно-алтайского шамана Л. В. Чанчибаева. Частично она согласилась с пониманием шаманской шубы как символа птицы, но, исходя из осознания ее как шаманской брони, предположила, что на ней "перья, а порою, вся шкура филина, олицетворяя живую птицу, играла роль главного охранителя и защитника кама. Филин выступал как главный покровитель" [Чанчибаева, 1978, с. 39 ]. К сожалению, по данным исследователей верований алтайцев и по нашим полевым наблюдениям, в качестве главного покровителя филин не выступал. По алтайской мифологии, шаманы могли путешествовать, превратившись в филина (или приняв его вид). Эта птица, кроме того, признавалась алтайцами "вещей" (па сообщению теленгита Гаврила Долматовича Калкина, род саал, пенсионер, г. Горно-Алтайск, 1977 г.).

Вообще, атрибуты шаманства осмысливались разнообразно: одна часть привесок служила вместилищем для духов, принадлежащих. шаману, другие предметы служили щитом (в основном металлические), а некоторые элементы содержали лишь информацию о самом шамане и даже о количестве и разновидности обрядов, проведенных им в последнее время, так как каждый заказчик привязывал в соответствующем месте ленточку или пучок конских волос. Верующий алтаец по костюму и бубну мог определить не только этническую принадлежность встреченного им шамана, но и узнать его ранг, популярность, количество и разновидность подчиненных ему духов.

Теленгиты. Рукоятка теленгитского бубна сходна с рукояткой бубнов алтай-кижи. Возможно, бубны какой-то части теленгитских шаманов были идентичны бубнам алтай-кижи. Например, в ГМЭ СССР находится бубен круглой формы, обтянутый кожей марала, с обечайкой из лиственницы. Его рукоятка сделана в виде фигуры божества, перекладина железная. На последней имеются железные подвески, ленты и кисти. На лицевой и оборотной стороне бубна нанесены "символические изображения небесных светил, диких и фантастических зверей, птиц и растений. Диаметр бубна 75 см. Он поступил от теленгитов Чуйской степи Восточного Алтая" [ГМЭ СССР, кол. 4227-51 ].

Наряду с указанным типом у теленгитов встречаются бубны, схожие с бубнами алтай-кижи рукояткой, железной поперечиной и привесками, но отличающиеся своеобразными рисунками. Это - геометрические фигуры, начерченные на внешней стороне бубна. Так, на экспонате, поступившем из Бийского уезда Томской губернии в 1904 г., на наружной стороне "из центра проведено шесть рисунков с завитками на концах" [ГМЭ СССР, кол. 692-la, см. фото 8]. На бубне, привезенном тогда же из Кош-Агача, на внешней стороне есть "четырехконечный крест с завитыми концами. В углах между крестовинами и на горизонтальной перекладине креста намалеваны шаманские бубны, всего семь штук..." [кол. 692-2а]. В 1905 г. Д. А. Клеменцом зарегистрирован бубен чулышманских теленгитов. На нем снаружи "буро-желтой краской начерчены три круга, рассеченные радиусами на одиннадцать секторов, в пяти секторах по три маленьких кружочка, в шести - по четыре" [кол. 724-la]. Значение рисунков не пояснено. Не изучен, к сожалению, и процесс получения теленгитскими шаманами основных атрибутов. Паспортизированных теленгитских экспонатов мало.

Шаманских шуб нет, а шапок в ГМЭ СССР две. По форме они схожи с ритуальным головным убором шаманов алтай-кижи. К одной из них дополнительно пришиты к нижним краям привески из бус, раковин каури и беличьих хвостов [кол. 1826-111 ], а к другой - из ленточек, кистей и горностаевых шкурок [кол. 4227-52] (см. фото 10).

Телеуты. Как и алтай-кижи, телеуты относятся к южным алтайцам, но их шаманы пользовались бубнами шорского типа (см. ниже). Они называли бубен марсом (мар, барыс, парс - тигр), по имени духа, от которого шаман получал этот атрибут. Термин "марс" означал также рукоятку бубна [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 32 об.- 31]. Обечайку бубна телеуты изготовляли из кедра, а обтягивали его кожей марала, оленя или жеребенка [Прокофьева, 1961, с. 444]. Последнее допускалось, так как шкуру горного козла или марала в районе Бочатов было трудно достать. "Бубен, обтянутый шкурой жеребенка, не оживляли" [Потапова, 1947. с. 165].

Описания телеутской шаманской шубы нет. Е. Д. Прокофьева упомянула лишь о ритуальных шапках. По ее мнению, они несколько отличались от головных уборов шаманов алтай-кижи и теленгитов. "В основе их лежала та же повязка - широкий лоскут ткани. Примерно посередине этот лоскут стягивали в сборки. Нижняя часть повязки образовывала шапку, плотно прилегавшую к голове, завязывающуюся сзади. Верхняя часть свисала с затылка. На свисающий конец нашивали перья филина. Головной убор получил вид колпака со свисающим птичьим хвостом" [Прокофьева, 1971, с. 63].

Кумандинцы. Первым атрибутом начинающего шамана был пучок березовых веток, называвшийся шырба. Как известно, у тюркоязычных народов береза считалась священным деревом [Алексеев, 19806, с. 63, 69-70 и др.]. По кумандинским поверьям, их шаманы для шырба брали ветки со священной шаманской березы, изображение которой позже наносилось на бубен [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 152].,

Кумандинские шаманы, по мнению Л. П. Потапова, пользовались тремя типами бубнов. Один из них каным давал Улъген через родовую гору Солог, находящуюся близ селения Турочак в Горно-Алтайской АО [Потапов, 1947, с. 166; АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 122]. Судя по тому, что его получали от Улъзена, это был бубен шаманов кумандинских родов телеутского происхождения, так как только они из кумандинцев считали Ульгена своим родовым божеством-покровителем [Сатлаев, 1974, с. 147].

Другой тип кумандинских бубнов, пишет Л. П. Потапов, назывался марс [Потапов, 1947, с. 166]. Как отмечалось выше, он имел резную неантропоморфную рукоятку, и его делали для шаманов телеуты, шорцы и кумандинцы [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, оп. I, д. 101, л. 32 об.- 31]. Бубен марс получали от горы Мустаг только шаманы, имевшие предков-шаманов из шорских родов [Потапов, 1947, с. 166], т. е. это, собственно, не исконно кумандинский атрибут. За это предположение говорит и то, что кумандинцы не смогли сообщить А. В. Анохину происхождение бубна марс, в то время как телеуты и шорцы приписывали его своим духам-покровителям: первые - Мары-хану, вторые - Шор-ээзи [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 32 об.- 31].

Третий тип кумандинских бубнов, по классификации Л. П. Потапова, назывался тезим. Его давали родовые горы Солог и Кабак, высящиеся близ Телецкого озера. Им нельзя было камлать к Уль-гену. Он предназначался для обращения к духам среднего и нижнего миров [Потапов, 1947, с. 166].

К сожалению, Л. П. Потапов не дал внешнего описания выделенных им типов кумандинских бубнов. Его классификация основана лишь на мнимой разнице в названиях, но каным, тезим, марс практически имеют одно и то же значение. Каным - от слова кан, которым в религиозной практике называли главу родовых духов-покровителей. Тезим происходит от термина тёс - дух умершего кровного родственника, являющегося покровителем своих живых сородичей, а марсом, как уже говорилось, называли духа-покровителя шаманов, представлявшегося в образе тигра или барса. В сущности, все три термина подтверждают лишь то, что хозяином бубна кумандинских шаманов считался их родовой покровитель. По своей форме бубны первого и второго типа, по классификации Л. П. Потапова, были тождественными, так как телеутские и шорские шаманы пользовались одинаковыми бубнами [АИЭ (ЛО), ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 32 об.- 31]. Но внутри данного типа бубнов обязательно встречались две группы атрибутов, отличающиеся между собой по сюжету нанесенных на них изображений. Шаманы делились на тех, кто может "совершать" поездки во все три мира, и тех, кто способен посещать лишь духов, обитающих в среднем и нижнем мирах, поэтому на их бубны наносились различные символы. Соответственно каждая группа бубнов называлась по-своему. Можно предположить, что информаторы Л. П. Потапова сообщили ему общее название одного типа бубна - марс. Правда, под этим словом подразумевались атрибуты шаманов из родов шорского происхождения, но это и общее название бубнов шорцев, телеутов и кумандинцев. По записям Л. П. Потапова, бубен кумандинских шаманов из родов телеутского происхождения именовался каным. Но, судя по его уточнению, этот вид бубна "давал" Ульзен, и им могли владеть лишь "великие" шаманы, обладающие способностью подниматься в верхний мир. Конечно, не все шаманы кумандинцев из рода телеутского происхождения являлись "великими", часть из них считалась средними шаманами, способными совершать жертвоприношения земным и подземным духам. У этой группы шаманов не мог быть бубен каным. Они пользовались бубном тезим, с которым можно совершать поездку по среднему и нижнему мирам. В сущности, один тип бубна, называемого марс, имел два вида - каным и тезим. Эти атрибуты принадлежали шаманам одного рода, отличавшимся друг от друга по рангу.

Наряду с бубном шорско-телеутского происхождения у кумандинцев существовал бубен с рукояткой, сделанной в виде антропоморфного идола, имеющего головы на обоих концах [Прокофьева, 1961, с. 1944]. Такие же бубны делали для своих шаманов тубалары и челканцы. Интересно, что они называли бубен с двухголовой рукоятью каным тююр - бубен главы моих покровителей [АИЭ, ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 29 об.- 30]

Очевидно, кумандинские шаманы использовали не три типа бубнов, как считает Л. П. Потапов, и не один, как писала Е. Д. Прокофьева, а два: один из них был заимствован от шорцев и телеутов, а другой, собственно североалтайский - общий для кумандинцев, челканцев и тубаларов.

Колотушку для бубна кумандинцы вырезали, по мнению Е. Д. Прокофьевой, из дерева и "обшивали ее камусами самца козули или марала" [Прокофьева, 1961, с. 444]. По словам информаторов В. Диосеги и Ф. А. Сатлаева, колотушки еще делали из ножек горного козла (элик). Сведений о том, как добывали этого козла, нет. Кроме того, кумандинские шаманы пользовались так называемой каменной колотушкой - таш орбок. Это была деревянная колотушка, внутрь которой вкладывали три камешка величиной с воробьиное яйцо [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 171, 243]-.

Кумандинские шаманы весьма разнообразно использовали свой бубен. Он считался инструментом, при помощи которого шаман предупреждал духов о своем прибытии; на его рога садились духи и оглядывали места, куда "прибывал" шаман; бубен и колотушка становились луком и стрелой при борьбе с другими шаманами и т. п. [л. 220, 223-224 и др. ]. По изображениям на обтяжке верующие могли определить "силу" шамана, узнать об увеличении числа его духов-помощников. Рядовые кумандинские шаманы владели, как правило, лишь одним бубном. "Великие" шаманы иногда имели одновременно по два, как и "великие" шаманы южных алтайцев [л. 263].

Бубны кумандинских шаманов считались священными атрибутами, и их никто, кроме хозяина, не имел права трогать. После смерти шамана его бубен повреждали и вешали на березу у могилы. Железные привески снимали и прибивали вместе с колотушкой на той же березе. Кумандинцы верили, что бубен продолжает издавать звуки, находясь на дереве, т. е. шаман продолжает камлать и после смерти.

Его бубен гудит низко, когда облака опускаются, а если облака находятся высоко на небе, то и бубен издает более высокий звук. Нарушение обычая вешать бубен на дерево после смерти его хозяина, по кумандинским верованиям, приводило к вымиранию этого рода. Исходя из этого, злоумышленники иногда клали колотушку бубна под подушку покойника, тем самым "насылали" смерть на родственников шамана [л. 124, 129].

По данным Ф. А. Сатлаева, "костюм кумандинского шамана ничем не отличался по покрою от повседневной одежды. Но это был отдельный халат (кендерек) и шапка (келпек), которые надевались шаманом только во время камлания" [Сатлаев, 1974, с. 158]. Комплект ритуальной одежды тоже вешали на березу около могилы шамана [л. 219].

Челканцы. Челканские шаманы, по мнению Е. Д. Прокофьевой, пользовались будто бы бубнами шорско-телеутского типа [Прокофьева, 1961, с. 444]. Но это не так. По материалам А. В. Анохина, у челканцев и тубаларов существовал свой тип бубна, отличительной чертой которого являлась рукоятка с антропоморфным ликом на обоих концах. Челканцы называли такой бубен каным тююр (бубен от моего кана - главы родовых покровителей) или эки башту тююр (двухголовый бубен). Божество Каным, сообщили А. В. Анохину комдоши, челканцы и кумандинцы, "есть добрый дух (ару тёс) из категории земных, обитающих от них на восток". Естественно, что каждый род почитал своего Каныма. Косвенно об этом свидетельствует разница длины пути шаманов к Каныму и различие мест остановки их на пути. Одни шли к своему Каныму с горы на гору, а другие - от одного почитаемого дерева к другому. Кроме указанных терминов, челканцы еще именовали бубен каллар тююр. Последний термин связан с идольчиками, укреплявшимися у плеч на костюме и называвшимися каллар [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 29, об.- 31].

По нашим полевым материалам, челканские шаманы пользовались двумя типами бубнов. У первого из них рукоятка делалась двухголовой и по описанию совпадала с бубнами, которые А. В. Анохин считал челканско-тубаларскими. По словам челканских знатоков старины, такой вид бубнов назывался Дъезем-пайана - Медный покровитель (божество), видимо, потому, что глаза, брови, нос, рот и подбородок идола на рукоятке покрывались медными пластинками. У второго типа челканских бубнов рукоятка вырезалась в виде антропоморфного духа с ногами, так же как на бубнах шаманов алтай-кижи. Этот тип бубна челканские шаманы называли пайана марс. Пайана - общее название добрых родовых покровителей, а марс переводился А. В. Анохиным как барс или тигр. Данным термином величали телеутско-шорско-кумандинский тип бубнов. Существование термина марс у челканцев, возможно, связано с тем, что и они тоже представляли своих родовых покровителей в образе барса или тигра (по сообщению К. Т. Пустогачева).

Существование двух разных типов бубнов у одной этнической группы вполне закономерно, так как дар шаманства передавался как по отцовской, так и по материнской линии. И в том случае, когда человек наследовал способность шаманить от дяди по матери, то ему изготовляли такой тип бубна, какой употреблялся в роду матери: если она теленгитка - теленгитский, шорка - шорский и т. д.

Обод для бубна челканцы делали из березы, рябины, черемухи и тальника. На обечайке укрепляли рога и внутрь вставляли рукоятку. Затем на обод натягивали кожу из шкуры козла. На внешнюю сторону бубна наносили изображения духов своих гор: антропоморфных духов, исполнявших роль гонцов во время камлания, горного козла, лося и т. д. Колотушку для бубна челканцы вырезали из дерева и обтягивали козлиной кожей (по сообщению челканцев Федора Николаевича Распаева, 1911 г. рождения, род кюзен; К. Т. Пустогачева и др., с. Бийка Турочакского района Горно-Алтайской АО, 1979 г.).

Бубен у челканцев считался "щитом" шамана, им же в ходе камлания "закрывали" отверстие в камне, являющемся "входом в нижний мир" и т. д.

Челканский шаман одновременно мог владеть тремя бубнами. Лучший бубен для совершения жертвоприношения родовым божествам-покровителям (таилга), два - для лечения болезней. Обычно шаманы хранили бубен в почетном переднем углу своего дома. Шаманы должны были, время от времени обновлять свой главный атрибут. Обычно бубен хранился дома неразрисованный, но при смерти детей или жены шаман наносил на бубен изображения духов. Если в семье шамана умирало три человека, он сжигал свой бубен и заводил новый. Челканцы верили, будто бубен издавал самопроизвольно звуки в течение трех дней после смерти его хозяина. При похоронах бубен вешали на талину около могилы, справа от головы покойника. Согласно преданию, записанному от С.М. Пустогачева, "великий шаман Комшулин из рода комнош, живший в далеком прошлом, перед смертью утопил свой бубен в озере (по сообщению челканцев Семена Маметоковича Пустогачева, род шелханду; Марии Александровны Кандараковой, 1913 г. рождения, род шелханду; К. Т. Пустогачева и др.). По данным И. Д. Хлопиной, челканцы иногда снимали с бубна железную перекладину с привесками и прятали в амбаре. Это применялось в том случае, когда сородичи хотели ускорить появление нового шамана [Хлопина, 1978, с. 78].

Челканские шаманы не имели такого сложного ритуального костюма, каким пользовались южно-алтайские шаманы. Они совершали обряды в белом холщовом халате, подпоясывались белым или красным поясом, а голову повязывали белым платком. Халат украшался вышивкой, а на поясе иногда вешали кисти. Специальных привесок для костюма не было (по сообщению челканцев М. А. Кандараковой, С. М. Пустогачева, Б. И. Пустогачева).

Тубалары. По данным А. В. Анохина, бубен у тубаларов имел рукоятку с человеческими личинами на обоих концах [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, on. 1, д. 101, л. 29 об.- 30]. К сожалению, в описании бубна тубаларского шамана, хранящегося в ГМЭ СССР, не отмечено наличие на его рукоятке двух голов. (Бубен достать из фондов ГМЭ СССР не удалось по не зависящим от меня причинам.) Этот бубен был привезен А. Глуховым в 1925 г. из Успенского аймака Ойротской АО (ныне Горно-Алтайской АО). Он принадлежал тубалар-скому шаману Салаку Сеякову. На внутренней стороне атрибута имелись символические изображения звезд, двух радуг, облаков, тайги - вверху небо; луны и месяца, хозяина моря и тайги, моря с тайгой и впадающими в него реками, самого кама, стреляющего из лука (стерто), марала, самки и ее теленка, дикого козла, самки и ее козленка - внизу земля. На наружной поверхности бубна вверху воспроизведено небо с радугами, звездами, облаками, ниже - тайга, а еще ниже - солнце, луна и месяц, шаманская птица (орел), священный тополь с черной птицей (царем) на вершине и шаман, стреляющий из лука (оба изображения стерты); по коже внешних стенок обруча расположены звезды [ГМЭ СССР, кол. 4332-128] (см. фото 17). Несомненно, перед нами бубен "великого" шамана. На его атрибут нанесена схема миров, которые он мог посетить, изображения его священных животных и птиц. Любопытно, что на бубен тубаларского шамана был нанесен рисунок целой группы животных - самца, самки и их детенышей. Черная птица, названная царем, возможно, идентична Кара кушу - черной птице, главе духов-помощников у шорцев.

Хакасы. Качинцы. Бубны качинских шаманов сходны не с алтайскими, как писала Е. Д. Прокофьева, а с шорско-телеутским вариантом данного атрибута. Качинскнй бубен "был большого размера (до 75 см в продольном диаметре и 70 см в поперечном) и имел почти круглую форму. Обечайка широкая (от 12 см и более) в верхней части ее наружной стороны имелись бугорки (количество их было непостоянным - от шести и более) и ременная петля. Внутри бубна на обечайку, как и в алтайских бубнах, подвешивали по обеим сторонам рукояти подвески - шаманские "мечи" (от одного до трех)". Рукоять бубна качинцы изготовляли из березы в виде широкой плоской орнаментированной пластины. В центре ее вырезали овальные отверстия для рук шамана. По всей длине пластины делали пять-шесть пар маленьких отверстий. "В верхней половине бубна прикрепляли поперечный железный стержень, к которому подвешивали колокольцы, железные трубчатые подвески, а также разноцветные тряпочные ленты". Бубны качинских шаманов обтягивались кожей самца марала [Прокофьева, 1961, с. 443].

На бубен по указанию шамана наносились рисунки, имеющие сакральное значение. Е. Д. Прокофьева не совсем верно писала, что на наружной стороне бубна качинцев были изображения нижнего и верхнего миров (с. 443). В отличие от нее Л. П. Потапов считает, что на бубне качинских шаманов существовало три группы изображений. Одна из них, по его мнению, "отражает общие шаманские представления; другая характеризует личных духов-помощников шамана, а третья составляет ряд рисунков, связанных с культовыми функциями данного шамана, в пределах его культовой квалификации и возможностей". Л. П. Потапов в первую группу включил "линии, разделяющие разрисованную поверхность бубна на небесную, подземную и земную зоны, выражающие представление о трехчленной структуре устройства вселенной, характерное для шаманизма... полосы, означающие "дорогу" шамана в эти зоны во время камлания... изображения небесных светил и созвездий, символизирующих ориентиры вселенной" [1981, с. 134-137].

Однако внимательное знакомство с описанием рисунков, приведенным Л. П. Потаповым в этой работе, показывает, что на бубне нет символического изображения нижнего мира. В верхних двух секторах нанесена схема верхнего мира и даны виды духов-помощников шамана, участвующих в камланиях, посвященных божествам-небожителям. В нижних двух нарисованы шаманские духи, защищающие людей от нападения злых духов или помогающие шаману при камлании к различным духам-хозяевам - горным и озерному. Далее, к третьей группе рисунков на бубне, из перечисленных Л. П. Потаповым, относятся лишь изображения самого шамана и "священной березы" (с. 135). Последняя может быть отнесена к первой группе, так как, согласно мифологии, каждый мир, каждая территория имеет свое священное дерево, а на бубне, очевидно, показана почитаемая береза верхнего мира. Обычай же помещать изображение самого шамана на его бубне связан с тем, что сакральные символы, нанесенные на нем, имели цель передать окружающим информацию о "силе" шамана. Они сообщали о количестве и разновидностях духов, подчиненных шаману, указывали, к каким божествам и духам-хозяевам он может совершать обряды. В связи с этим нельзя, конечно, искусственно разделять на отдельные группы изображения на бубне, являющиеся цельной картиной, имеющей свой оригинальный единый сюжет. Невозможно также полностью согласиться с мнением Л. П. Потапова о том, что "/трехчленная структура устройства вселенной характерна для шаманизма" (с. 136). Действительно, шаманы признавали существование трех миров, но представления о них сформировались у тюрков Сибири независимо от шаманизма еще до того, как этот культ стал у них играть главенствующую роль в религиозной жизни.

Возвращаясь к знакомству с бубном качинских шаманов, отметим, что колотушку (орба) к нему делали из кости. "Одну ее сторону обтягивали камусами самца козули, другую украшали медными бляхами. На ручку прикрепляли кольцо с лентами (ялама)" [Прокофьева, 1961, с. 443].

В целом бубны качинских шаманов имеют сходство с бубнами саамских шаманов. Как установил Е. Емшеймер, рукоятка бубна качинцев аналогична рукоятке одного из типов саамского бубна (Emsheimer, 1948 г., цит. по [Потапов, 19811). По мнению Л. П. Потапова, у саамов и качинцев существовал общий обычай наносить на бубен пиктографические рисунки; колотушка для бубна у тех и других называется одинаково. "В этом отношении шаманский бубен отразил ранние нсторико-генетические связи далеких предков саамов и саяно-алтайских народов" [1981, с, 126-127].

Качинские шаманы пользовались новым бубном разное количество лет. Срок обновления бубна будто бы указывал хозяин Каратага, т. е. сразу в день его изготовления устанавливалось время, когда нужно вновь собраться и сделать новый атрибут. Хозяин Каратага "определял" и продолжительность жизни нового шамана, сообщая о количестве бубнов, которыми он сможет пользоваться за свою жизнь. При смене бубна повторялся весь цикл обрядов, описанных выше.

Бубен у качинцев тоже считался священным предметом, и им мог пользоваться только тот, для кого его делали. После смерти шамана бубен вешали на дерево, недалеко от места его погребения. Колотушку родственники оставляли у себя для передачи преемнику. При изготовлении бубна для новичка железные привески "старались взять из бубна умершего - шамана-предка" (с. 130-134).

Качинский шаманский костюм состоял из каштана или куртки и шапки. Шаманы качинцев в основном имели кафтаны, которые шили из шкуры козули или черного сукна. Кафтан из шкуры козули "имел прямой покрой... Подол обшивали бахромой из ровдужных лент с нашитыми на них цветными кусочками материи. Кафтаны из черного сукна шили покроем кимоно (без вшитых рукавов), полы спереди расставляли большими тупыми клиньями и завязывали (застегивали) встык". По подолу, вороту, полам и рукавам кафтаны украшали цветной каймой. Кафтаны из шкур шили мехом вовнутрь. Они имели снаружи нашивки из этого же меха в виде полосок и украшались раковинами каури. На спины суконных кафтанов нашивали от ворота до середины лопаток "лоскут красного-сукна с узором из раковин каури...". Ниже лоскута "подвешивали бубенцы разных размеров и густую бахрому. Бахрома (длиной ниже подола кафтана) состояла из узких лент цветной материи; часто центральную ленту бахромы делали шире других и на нее нашивали вырезанное из материи (черной или белой) изображение человека.

С боков подвешивали два (по одному с каждого бока) крыла хищной птицы, а также высушенные птичьи лапы. На плечи иногда пришивали высушенные головы мелких животных. Характерными для качинцев были крупные круглые бубенцы, плоские широкие колокольчики, плоские, почти квадратные пластины, половинки бубенцов" [Прокофьева, 1971, с. 64] (рис. 5).

Куртки качинских шаманов отличались от кафтанов покроем, местом расположения привесок и т. п. (с. 64).

Более интересны качинские шаманские накидки. Их получали начинающие шаманы. Накидка представляла "собой прямоугольный кусок материи (почти всегда красного цвета) с круглым воротом и разрезом спереди". Края накидки, спереди и сзади, были обшиты редкой бахромой из узких лент разноцветной материи. По мере "возмужания шамана к бахроме подвешивали металлические подвески, колокольчики. Чем старше шаман, тем многочисленнее и разнообразнее были подвески на его накидке" (с. 66). По мнению Е. Д. Прокофьевой, костюм качинского шамана первоначально состоял из "накидки и только впоследствии она соединилась с кафтаном" (с. 67).

а - изображение духов на ленте, пришитой на спине костюма хакасского шамана; б - медные подвески на плечах и на спине; в - бубенец на плече; г - тёс на спине костюма (ветка, дна пера, три уголька на нитке). ХКМ Оф № 3674.

У качииских шаманов шапка была островерхой. Шили ее "из красного или коричневого сукна (бархата) на подкладке. По нижнему краю всю шапку обшивали каймой из черной материи. Переднюю часть шапки украшали каймой, узорами из раковин каури и редкой бахромой из материи, закрывавшей лицо и грудь шамана... На верху шапки пришивали пучок птичьих перьев" (с. 68-69). По данным П. Островских, у качинцев существовала традиция пришивать на передней стороне шапки голову филина и сверху его хвост [1895, с. 343]. Качинские шаманские шапки обязательно имели хвост-косу. Это была "широкая суконная лента или пучок матерчатых лент. На конце косы подвешивали один или несколько колокольчиков" [Прокофьева, 1971, с. 69]. В целом костюм качинских шаманов символизировал "птицу, в которую превращается шаман, когда "посещает" другие миры" (с. 70).

Сагайцы. Бубны сагайских шаманов были схожи с телеутско-шорскими (с. 443). Обечайка гнулась из куска тальника. Бубен обтягивали кожей дикой козы, иногда медведя [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. К-V, оп. 1, д. 475, л. 2]. Образцом сагайского может служить бубен умершей сагайской шаманки Д. Барахтаевой, входящий в коллекцию, собранную для Русского музея А. В. Андриановым в 1906- 1907 гг. в Минусинском уезде Енисейской губернии [ГМЭ СССР, кол. 1282] (см. фото 18).

Бубен имеет резную рукоятку с прорезями для держания, железную поперечину с семью железными привесками и шесть железных подвесок, называемых мечами, висящих внутри обода, в верхней его части. На обечайке укреплены семь рогов. На внутренней и внешней стороне обтяжки были рисунки. Изображения, нанесенные на внутренней стороне кожи, стерты. Они были сделаны красной краской. На лицевой стороне бубна рисунок сохранился лучше. По краю бубна темной краской начерчен овал. Чуть выше его середины проведены две параллельные линии, между ними красной краской нанесен зигзаг. Слева, в верхней части овала, темной краской выполнено изображение всадника на каком-то животном и еще одного животного; справа белой краской обозначено дерево. Вокруг верхней половины бубна, между ободом и чертой, которой обведен овал, изображены звезды. Остальные рисунки, бывшие в верхней части бубна, стерты. В нижней части бубна сохранилось лишь два антропоморфных символа, нанесенных справа под поперечной линией. Бубен в нижней части пробит - нет куска кожи. Это сделано потому, что его хозяйка умерла. Очевидно, А. В. Андрианов взял его с дерева возле ее могилы. Об этом свидетельствует и указание места сбора атрибутов - улус Черпаково в устье р. Аскызы. Любопытно, что у этой шаманки было две колотушки для бубна. Одна - деревянная с ленточками джалама на ручке, другая - костяная, подбитая с тыльной стороны железом, и тоже с джаламой на ручке [кол. 1282-29, 30, 31] (см. фото 18).

При исполнении обрядов сагайские шаманы придавали бубну различное значение. В одних случаях называли его своим щитом, в других он считался конем или лодкой, иногда его использовали в качестве волшебного лука, а колотушка соответственно осознавалась как плеть, весло и стрела [Катанов, 1897, с. 31; АИЭ АН СССР (ЛО), ф. K-V, оп. 1, д. 475, л. 18].
В комплект личных атрибутов сагайских шаманов входили камных тон (верхняя одежда), шапка (см. фото 19-21) и сапоги. Верхняя одежда, по мнению Е. Д. Прокофьевой, была заимствована сагайцами у качинцев [Прокофьева, 1971 ]. Шапка у сагайских шаманов имела коническую форму, в отличие от алтайской прямоугольной, На верху шапки пришивали пучок перьев или голову хищной птицы (сова?). Шапка украшалась раковинами каури, перламутровыми белыми пуговицами, имела бахрому по нижнему краю, сделанную из подосок материи [ГМЭ СССР, кол. 1282-32] (см. фото 18).

Весь комплект личных атрибутов сагайских шаманов оставлялся на дереве у его могилы. Возможно, с костюма снимали все железные привески. Так, на костюме Д. Барахтаевой, упомянутой выше, судя по описи, нет ни одной металлической детали [кол. 1282-33] (см. фото 18).

Бубны остальных этнических групп хакасов - бельтиров, койбалов и кызыльцев, как указала Е. Д. Прокофьева, относились к шорскому варианту южно-сибирского типа бубнов [Прокофьева, 1961] (рис. 6). Очевидно, другие их атрибуты тоже совпадали с ритуальными принадлежностями - качинских и сагайских шаманов. Заканчивая описание атрибутов хакасских шаманов, необходимо отметить, что и они пользовались при совершении обрядов опахалом. Так, у кызыльцев был атрибут, называвшийся ак-кёк (бело-синий). Он состоял из двух полосок материи шириной в один вершок, нанизанных на крученую нитку п привязанных ею к березовой ветке. Этим видом опахала шаманы пользовались при жертвоприношении ак-тёсу (светлому покровителю, изображением которого служила белая заячья шкурка (Умай?) и при молениях, посвященных родовым горам (таих) [ГМЭ СССР, ф. 1, оп. 2, д. 4, л. 24 об.].

Шорцы. К числу атрибутов шорских шаманов относился посох. "Он представляет собой деревянную, круглую в сечении, чуть изогнутую палку с орнаментально срезанной корой в виде спиральных и прямых линий по всей длине. На одном конце этой палки (длиной 69 см) на конопляной нитке подвешен кусок свернутой бересты (размером 6х10 см). Шорские шаманы таким предметом проводили камлание над больным человеком" [Дьяконова, 1981, с. 150].

По заказу нового шамана шорцы сперва делали только коло тушку для бубна (орба). Ее изготовляли из части ветки таволги, имеющей развилку из трех или пяти отростков. Их обтягивали камусом дикой козы или белой шкурой зайца. На ручке колотушки сверлили дырку, в которую продевали петлю из ремешка. На конец ручки привязывали также полоски цветной материи [АИЭ АН CGCI (ЛО), ф. 3, оп. 2, д. 61, л. 6; Прокофьева, 1961, с. 444].

На нижней части лицевой стороны бубна имелись антропоморфные и мифические изображения. К числу антропоморфные духов относились дух-хозяин колотушки бубна и дух, стреляющей из лука в злых духов. Среди помощников шамана, нарисованных на нижней части бубна, были мифические кони для поездок к Эрлику, фантастический зверь по имени Кер-Бос и духи в образе пресмыкающихся - лягушки, змеи и двух видов ящериц [л. 57-58].
Перечисленные выше типы изображений, по мнению А. В. Анохина, встречались постоянно. Кроме них бывали и "случайные" рисунки [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 11, оп. 1, д. 101, л. 58]. Последние, возможно, символизировали персональных духов-помощников конкретного шамана.

После "оживления" бубен становился личным сакральным атрибутом шамана. Им мог пользоваться в случае необходимости только шаман, обладающий более сильными духами. Рядовым верующим запрещалось трогать бубен - мог "задавить" его дух-хозяин. Если же ломалась рукоятка бубна, то шаман-владелец будто бы умирал. В том случае, когда во время камлания рвалась обтяжка бубна, заплатку делали после специального камлания к Улъгену с просьбой о разрешении. Бубен по окончании срока пользования относили в лес и вешали на березу [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 3, оп. 2, д. 61, л. 7-8, 15].

Шорские шаманы не пользовались сложным ритуальным костюмом. Так, С. Е. Малов писал, что у шорцев Кузнецкого уезда шаманской одеждой служит кафтан (шабыр), преимущественно из белого холста, не имеющий специального назначения для камлания, и сшитая из белого холста шапочка с перьями из хвоста филина (югю). Когда нет шапочки, на голову повязывается женский платок, которым и придерживаются филиновые перья [Малов, 1909, с. 39].

Эти данные подтвердила Н. П. Дыренкова. Она, кроме того, отметила, что в прошлом шорские шаманы в камланиях к Ульеену пользовались берестяным колпаком [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. 3, оп. 2, д. 61, л. 23]. Аналогичный атрибут использовали кумандинцы при исполнении обряда Коча-кан, входящего в круг обрядов родового культа духов-покровителей [Сатлаев, 1974].

Тувинцы. Ритуальные атрибуты тувинских шаманов еще должным образом не описаны. В классификации их до сих пор нет единства. Так, С. И. Вайнштейн выделил два типа - восточно-тувинский (Тоджа, Тере-Холь) и центрально-западно-тувинский, а В. Диосеги отметил наличие трех локальных вариантов [Dioszegi, 1960, р. 143- 179].

В. П. Дьяконова отметила существование самостоятельного типа атрибутов у южных тувинцев [19816,-с. 138-139]. Решению этой проблемы, очевидно, необходимо посвятить специальное исследование. В связи с этим ограничимся краткой сводкой имеющихся данных.

Л. П. Потапов отметил, что бубен западных тувинцев был почти круглой формы (диаметр 60-70 см), с резной внутренней рукояткой. Посредине она была круглой, и за нее шаман держал бубен. Концы рукоятки вырезались в виде лопастей, орнаментированных "резьбой и иногда имеющих прорези".

У бубнов шаманов алтай-кижи рукоятка имела личину на одном конце. Бубны теленгитских шаманов в основном схожи с бубнами алтай-кижн, но отличались своеобразной разрисовкой в виде геометрических сакральных символов.

Шорский вариант Е. Д. Прокофьева выделила, очевидно, правильно, а саяно-енисейский требует, по мнению В. П.. Дьяконовой, уточнения.

Обобщая материалы о бубнах, следует особо подчеркнуть наличие у шаманов одной этнической группы двух вариантов бубнов см. рис. 1). Например: кумандинские пользовались бубнами североалтайского и шорского типов, у алтай-кижи, наряду с собственными, встречались бубны североалтайского варианта. Это обусловливалось тесными этническими контактами и поверьем в возможность передачи шаманского дара по материнской линии, т. е. у шамана, унаследовавшего шаманство от дяди или дедушки по матери, атрибуты такие же, как у шаманов из ее рода. Если она шорка, то шорские, челканка-североалтайские и т. д.

Шаманы тюркоязычных народов Сибири владели различными комплектами ритуальной одежды. "Черные" якутские шаманы пользовались только плащом и нагрудником с металлическими привесками. У "белых" шаманов якутов на дохе отсутствовали металлические привески и в комплект их атрибутов входила шапка, изображавшая конскую голову. Для шаманов южные алтайцы шили шубу и специальную шапку. У шаманов шорцев и этнических групп северных алтайцев не было специальной шаманской одежды. Хакасские и тувинские шаманы имели шубы и шапки. У тувинцев костюм выделялся обилием змееподобных привесок. В комплект одежды тофаларских шаманов входили плащ и нагрудник с металлическими привесками.

Анализ ареалов распространения типов бубнов и комплектов ритуальной одежды показывает, что северные алтайцы и шорцы сохранили, очевидно, древнесамодийские традиции изготовления бубна и почти не восприняли от более поздних тюркоязычных пришельцев шаманский костюм. Атрибуты шаманства якутов и тофаларов возникли в ходе этнокультурных контактов с эвенками, поэтому во многом схожи с ритуальными принадлежностями их шаманов. В сакральных атрибутах тувинцев, очевидно, можно проследить влияние монгольского шаманизма.
clubmagics.com